Писатель Вадим Левенталь — о том, кто виноват в появлении некачественных продуктов

Вадим Левенталь. Фото из личного архива

Если Онищенко против конины, то я за. Думаю, конина уж точно питательнее и полезнее, чем та смесь кишок и сухожилий, которую у нас в пельменях называют фаршем, например. Или в так называемых «котлетах». Или, извините, сосисках.

Конина! Расследуй, не расследуй — не положат вам в пельмени нормальную конину, не надейтесь. А положат вот эту странную смесь, в которой, я уверен, при желании можно найти ДНК хоть кенгуру.

В интернете есть ролик с китайского завода, где производят яйца. Натурально, без участия куриц и вообще каких бы то ни было птиц: один станок производит желтки, другой — белки, а третий упаковывает их в синтетическую скорлупу. Не знаю, как на вкус, но выглядит — не отличишь.

У меня давно уже закралось подозрение, что овощи тоже продают не с грядок, а с заводов — иначе почему ни у помидоров, ни у огурцов нет никакого вкуса? То есть вообще никакого — если не посолить, так все равно что собственный язык жуешь.

Говорят, что единственное мясо, которое пока еще можно покупать, — это баранина, потому что баран животное болезненное и мгновенно дохнет от тех гормонов, которыми пичкают всех остальных зверушек. Ну так ее и не найти нигде.

Тем не менее скандал с найденной в полуфабрикатах кониной — чуть ли не главный европейский скандал. Если бы не папа, так точно был бы главный. Заступник земли русской Геннадий Онищенко с удовлетворением отметил, что, мол, нас еще поучать лезут, а у самих рыльце в пушку. Что, конечно, правда: Европа — не Лориэн, где проживают эльфы, да и мы не в Мордоре живем. А живем мы все — и европейцы, и россияне — в одном мире, мире финансового капитализма.

Французская компания закупала румынское сырье через кипрского трейдера, а посредником между кипрским трейдером и румынским экспортером был голландский трейдер. Бедная румынская лошадка, прежде чем добраться до лондонского супермаркета в виде лазаньи, прошла через десяток, да как бы не два десятка, рук — и каждый, кто уходил от налогов и выжимал из лошадки свою маржу, отправился обедать в устричный ресторан — дотуда, надо думать, конина пока не добралась.

Можно всё что угодно контролировать и как угодно ужесточать контроль. Но так же верно и то, что всякий контроль можно обойти, — спросите у любого мужа, которому жена вечером звонит на работу узнать, почему он задерживается. Отчуждение от продукта собственного труда — то самое отчуждение, которому либеральная мысль зачастую отказывает в серьезном философском рассмотрении, — приводит в данном конкретном случае к тому, что все мы под видом еды покупаем химию и генную инженерию. В лучшем случае — конину.

У нас в пельменях конины, скорее всего, не найдут. Вы вообще давно живых лошадей видели? Я видел парочку, но на них сено возили, из них много пельменей не налепишь. Не найдут — но это не потому что у нас «особый путь»: разница с Европой тут не качественная, а количественная. Наверное, у них лучше контроль и какой-нибудь epic fail сложнее замять. Но хитрецов хватает и там, и тут. Люди везде одинаковые. И там, и тут трейдер, перепродающий вагоны, которые он ни разу в жизни не видел, от одного трейдера к другому через кипрский офшор, плевать хотел, что там на самом деле в этих вагонах. И не так уж важно, в каком именно звене этой цепочки конину согласились считать говядиной. Вся цепочка согласилась — это куда важнее.

Не имеющие вкуса красные овощи согласились считать помидорами. Нарубленные кишки и сухожилия — фаршем. Неделями не киснущую белую жидкость — молоком. Перепродажу — трудом. Прибыль — единственным критерием эффективности. И пока это так, мы будем есть то, что по новым правилам и в газете-то написать нельзя.