Детям кука-руки

Фабула фильма пришлась бы по душе идеологическому отделу ЦК КПСС: угнетенный народ поднимает восстание против американского неонацизма. Но только фабула: реки крови, горы трупов, холмы женских грудей противоречат кодексу строителя социализма.

Только не верьте тем, кто скажет, будто «Мачете» – боевик. Ибо упрощают они, неверные. Корни этого зрелища уходят не в делянку Шварценеггера, Уиллиса, Дудикоффа и пророка их – Сталлоне, а в субжанр mexploitation – тупоголовые и кровавые поделки, снятые за три недели, четыре песо и составившие основу культурного кода мексиканской диаспоры штата Техас. Принципиальная разница в том, что штампы и общие места боевиков доведены здесь до абсурда, а сам абсурд выведен творческим принципом. Так, герой не просто выживает от заведомо смертельного ранения в голову, а выживает потому, что одна пуля отрикошетила от другой, давно уже вросшей в череп.

«Мачете» для Родригеса всё равно что «Список Шиндлера» для Спилберга»

Явление такого героя состоялось в рамках совместного проекта Родригеса и Тарантино «Грейндхаус» и имело вид трейлера к фильму – пародию на mexploitation, которую никто не снимал и снимать поначалу не планировал. Но это, что называется, «лишняя информация» в угоду непросвещенным. У тех, кто просвещен, кто ждал, надеялся и верил, имя Мачете давно уже вытатуировано на правом бицепсе рядом с профилем Че, АК-47 и лозунгом «Patria o muerte».

По сюжету глава мексиканского наркокартеля, у которого вся полиция куплена, выпиливает семью последнего честного копа по кличке Мачете, а его самого выбрасывает на обочину жизни, то есть по ту сторону границы со Штатами. Там нашего федерале, опустившегося до кулачных боев и уборки помещений, нанимают для устранения сенатора-расиста, что выпиливает нелегальных мигрантов в рамках ночного сафари. Как выяснится впоследствии, сие действо было частью предвыборной кампании политика, и по итогам провокации Мачете должен воссоединиться с семьей.

Фото

«Мачете» – предельная концентрация крови, сисек, штампов, стереотипов и кинематографического бесстыдства в хорошем смысле

«Вы пытались взять за яйца не того мексиканца», – резонно замечает Мачете и начинает мстить, сиречь – выпиливать оптовыми партиями. Ахой! Слава героям! Доброй охоты, товарищ Маугли!

Путь от лжетрейлера до полноценного фильма с первой для Дэнни Трехо главной ролью был пройден Родригесом за три долгих года, в чем теперь можно увидеть хитрый умысел. Ибо только сейчас мы понимаем, что все эти «команды «А» – сопляки и паяцы, жалкая тень по-настоящему крутого парня – 66-летнего Трехо-Мачете, рожденного от Эмилиано Сапаты и Зены – королевы воинов. Понимаем, почему в «Неудержимых» не было Стивена Сигала – Сигал мудр, он предпочел злодействовать при Трехо, чем геройствовать на заднем плане Сталлоне. Понимаем, что если и валять столь брутального Ваньку, то на исходе жаркого лета – 2010, когда в моду вошло восьмидесятничество, а на линзах камер вновь появились капли крови – тайные знаки возрождения «мужицкого кино». Понимаем, что весьма кстати пригодится нам этот герой-мститель – как орудие личной мести любимым женщинам, бессовестно затащившим нас на «Сумерки». Понимаем, что если на стене висит ружье – это еще ничего не значит, а вот если на столе лежит штопор – им обязательно кого-нибудь убьют.

«Мачете» – тот случай, когда оценивать ленту сколь-либо подобающим тоном практически невозможно, слишком уж велико желание пописать кипятком, сорваться на восхищенное повизгивание подростка, изрекать типа «а потом он кааак даст! а они его сбоку из пулемета – тра-та-та! а он так секатором – пыщ, а они так – аааааа! круто, короче!»

При этом «круто!», конечно, не то слово: Мачете убивает врагов термометром, использует их кишки в качестве тарзанки, жмет в углу лучших женщин и дерется, не выпуская из руки тако. С таким количеством подростковых фетишей, умещенных в час сорок хронометража, не способен тягаться даже закадычный дружок Тарантино, – это эталон. Но, разумеется, подростков в кинотеатры преступно не пустят ввиду галлонов крови в кадре, а также потому, что «тема сисек» в кои-то веки полноценно раскрыта.

Однако самое приятное в этом торжестве ошметков плоти и молочных желез то, что режиссер абсолютно не пытается умничать, чем – опять же – выгодно отличается от Тарантино. Изощренная пытка пассажами вида «автор хотел сказать» даже в относительно адекватном обществе исключена: апофению (или синдром поиска глубинного смысла) в случае с «Мачете» могут подцепить только самые безнадежные, коих к людям обычно не допускают. Средняя фраза («Кто его остановит, если не мы») и средний диалог («Модельный бизнес – крепкий орешек. – Уж к орешкам-то я подход знаю»), надерганные по клокам со всех паршивых овец категории «B», монолитны и исчерпывающи, как пирамида Хеопса.

Не то чтобы таких безнадежных, в смирительную рубашку еще не спеленутых, совсем не было. Они есть, например, в США, где Родригеса уже обвинили в злонамеренном разжигании межэтнического конфликта. Среди обвинителей, к слову, имеются и латиносы, затаившие обиду на героя Роберта Де Ниро – того самого сенатора в ковбойской шляпе, что потчевал нелегальных эмигрантов  словом «паразиты», а самого себя сравнивал с санэпидемстанцией. Обиду тем более идиотскую, так как при всей своей комиксовости «Мачете» – апология техасского мексиканства (именно техасского, сама Мексика, как известно, «ад»), не скрытая, а явная ода Родригеса соплеменникам. Если хотите – эпос. В фильме не раз прозвучит слово «революсьон», и «революсьон» возглавит, разумеется, герой Трехо – народный герой уборщиков, садовников и посудомоев, которых «пускают в дом и детскую спальню, но не хотят пускать в страну».

Для американских режиссеров-нацменов вообще характерно отдавать дань своему происхождению, и «Мачете» для Родригеса все равно что «Список Шиндлера» для Спилберга. Тут и зов крови (в основных ролях заняты культовые латиносы Голливуда Чич Марин, Джессика Альба, Мишель Родригес), и семейственность (Трехо приходится режиссеру кузеном), и все ходовые стереотипы о «мексикашках», возведенные в ранг национальной гордости (учтите, мол, что швабра и садовый инструмент – грозное оружие в наших мозолистых руках). Подобным эпосом ранее мог стать фильм «Однажды в Мексике», но так и не стал – помешали представления о приличиях, явно лишние, сколь речь идет о такой веселой нации.

Теперь же, разливая текилу по флягам-пистолетам, укорачивая мини-юбки медсестричек еще на три дюйма, распиная священника на кресте руками Джеффа Фэйи, Родригес как бы подчеркивает, что ничего святого лично у него не осталось, что все маски сброшены (они, впрочем, были сброшены еще на «Планете страха», где Брюс Уиллис Усаму бен Ладена убил), что Ллойд Кауфман может уйти на покой, ибо у него – Родригеса – всё то же самое, просто гораздо красивее. Атмосфера такого кино как искусства по-настоящему народного (копеечный бюджет, вишневая кровь, идиоты-однокурсники в главных ролях), конечно, страдает, но мы сами виноваты. За прошедшие три года разного рода трома-группы неоднократно пытались воплотить замысел «Мачете» в жизнь. В частности, «Поэтику Мачете» по схожему сюжету снимали близь Клязьмы московские студиозусы, да так и не досняли.

Увы, не нашелся на ихнего Маркони наш Попов, а славно было бы: все то же самое, но про таджиков, ДПНИ и Дмитрия Олеговича Рогозина, эдакий «Джамшут наносит ответный удар» или «Садовник Рахмет снова в игре». Остается довольствоваться тем, что в бывшем уголовнике и наркомане Денни Трехо разглядел актера совсем не Родригес, а наш Андрон Кончаловский, чем, возможно, и оправдал собственную занятость в «большом кино».

ВИДЕО