«День» продолжает публикацию исследования историка Станислава Кульчицького о мировых империях и их роли в истории Украины. Сегодня речь пойдет о Российской империи.
Продолжение. Начало в № 7
5.РУССКАЯ ИМПЕРСКАЯ ЭКСПАНСИЯ
Концепцию русской истории следует назвать москвоцентричной. Такой она остается с самых первоначал, хотя первое упоминание о Москве отмечено в летописи только под 1147 годом. В трудах выдающихся русских историков В. Татищева, М. Карамзина, В. Ключевского и С. Соловьева поставлен знак равенства между историей Российской империи и русской национальной историей. Вместе с царями они сделали все возможное, чтобы извратить историческую память украинского народа и растворить Украину среди полусотни губерний Европейской России.
Многотомная «Історія України-Руси» М. Грушевского возродила для украинцев отечественную историю. Однако ни Грушевский, ни другие дореволюционные украинские историки не вышли за пределы отечественной истории. А для всех советских историков отечественной стала история СССР, унаследовавшая с непринципиальной правкой (Киевская Русь как колыбель трех братских народов) развитую в трудах Татищева и его последователей концепцию русской истории. Только за последнее десятилетие, благодаря трудам немецкого исследователя А. Каппелера и ученых Гарвардского университета, прежде всего американца Е. Кинана и украинца Р. Шпорлюка, мы начинаем смотреть по- другому на проблемы формирования Российской империи.
Россия была провозглашена империей в 1721 году, но стала ею значительно раньше. Распространенные представления о том, что Российское государство следует считать имперским после присоединения Украины в 1654 году, также не учитывают событий предыдущих столетий. Наконец, лишенные достаточных оснований утверждения о целесообразности отсчета существования империй с формального провозглашения великого князя Ивана IV царем в 1547 году.
Слово «царь» этимологически родственное с русским термином «кесарь», происходящим от имени первого фактического императора Древнего Рима Гая Юлия Цезаря. Латинское слово рекс (rex) также переводится термином «царь». Так называли легендарных римских властителей дореспубликанской эпохи, а перевод является только делом привычки. Корни русского имперства следует искать не в этимологии, а в реальных исторических обстоятельствах. А. Каппелер сдвинул первоначала формирования Российской империи до XV в.
Благоприятная историческая ситуация для возникновения в Восточной Европе нового государственного образования имперского типа сложилась в ходе постепенной дезинтеграции Монгольской империи чингисидов и ее отдельно существующей части — Золотой Орды. Самые первые шаги к созданию собственной империи московские князья совершили еще во время нахождения в Орде под лозунгом «собирания русских земель». Возможность такой экспансии была обеспечена золотоординскими ханами, которые со времен Ивана I Калиты поручали Москве собирать дань со всей подвластной им Руси. Самым большим успехом московских князей стала аннексия земель Великого Новгорода, простиравшихся от Балтийского и Белого морей до Уральских гор. Порабощение «братского» Новгорода Иваном III сопровождалось ужасными актами геноцида.
Золотая Орда распалась на шесть самостоятельно существующих государств — Крымский, Казанский, Астраханский и Сибирский ханаты, возглавляемых чингисидами, а также Ногайскую Орду и Великое княжество Московское. После утверждения независимости в 1480 году Иван III продолжил курс на «собирание русских земель» — теперь уже тех, которые входили в Великое княжество Литовское. С конца XV в. начались московско-литовские войны. Невозможность противостоять экспансии Москвы заставила Литву объединиться с Польским королевством и создать Речь Посполитую — федерацию, в которой политические позиции литовской шляхты уступали позициям польских панов.
Одним из самых стойких исторических мифов является представление о том, что Москва со времен Ивана III проводила курс на восстановление православной Византийской империи, погибшей под ударами османских турок в 1453 году. Чтобы обосновать такой внешнеполитический курс Ивана III, используются факты его брака с племянницей последнего византийского императора Софией Палеолог в 1472 году и утверждения византийского двуглавого орла гербом Московского государства. Однако только в XVIII— XIX вв. возвращение наследства византийских императоров стало использоваться как идеологическое обоснование политики поглощения уже ослабленной Османской империи. В XV—XVI вв. целью Москвы было, в первую очередь, овладение наследством другой империи — Золотой Орды.
Факты свидетельствуют, что со времен московского князя Ивана I (1325—1340 гг.) государственность будущей России формировалась на примерах Золотой Орды. В Великом княжестве Московском не возникло феодальных отношений с вассальной зависимостью по иерархической цепи и соответствующими обязательствами сюзерена перед вассалами. Опорой великого князя, а позднее — царя и императора было дворянское сословие, получавшее от него сначала в распоряжение, а потом — в собственность землю вместе с крепостными крестьянами. Каждый владелец земли и крестьян, сидевших на этой земле, независимо от размеров имения и положения в служебной иерархии, фактически был холопом великого князя. Общественно-экономический строй азиатского типа позволял иметь сильную армию и осуществлять с ее помощью завоевательную политику по всему периметру границ.
В русской дореволюционной и в советской историографии влияние Монгольской империи на завоеванную Русь и пребывание русских княжеств в Золотой Орде оценивались исключительно в негативных выражениях («татарское иго»). Страшные картины монголо-татарского завоевания распространялись на все время пребывания в Золотой Орде вплоть до обретения Московским княжеством независимости. Несомненно, что дань, выплачиваемая завоевателям в течение почти двух с половиной веков, тяжко отражалась на крестьянах, вынужденных выдерживать двойное взыскание. Но пребывание в Орде на принципах автономии укрепило государственный аппарат Великого княжества Московского. Москва в полной мере воспользовалась, как подчеркивал А. Каппелер, достижениями монголо-татар в сфере военной и административной организации, налоговой системы, коммуникаций, международной торговли, культурного обмена.
Российская империя увеличивалась в своих размерах в течение четырех столетий. В середине XVI в. были завоеваны Казанский и Астраханский ханаты, после чего Великое княжество Московское превратилось в полиэтническое Российское государство. В середине XVII в. под контроль царя перешла Левобережная Украина с Киевом, после чего западный вектор в дальнейшем расширении имперских границ стал господствующим. Убедившись в технико-экономическом отставании от стран Запада, правители России в XVIII в. взяли курс на вестернизацию. Это помогло им победить Швецию в длительной Северной войне, отобрать у Османской империи азово-черноморское побережье и остановить завоевательные походы Наполеона Бонапарта. В начале ХIХ в. Россия завершила поглощение почти всей колоссальной территории бывшей Речи Посполитой.
После уничтожения в конце XVI в. Сибирского ханата началось непрерывное движение империи в восточном направлении. В средине XVII в. русские землепроходцы дошли до Тихого океана, а потом начали осваивать Аляску и продвигаться вдоль побережья Северной Америки до Калифорнии. Вслед за землепроходцами шли военные команды, сборщики налогов «белому царю» и купцы.
Освоение Северной Азии происходило путем оседания собственного населения, подобно тому, как осваивались западноевропейскими колонистами малозаселенные земли Северной Америки, Австралии и Новой Зеландии. С большим или меньшим успехом, а в Америке — с провалом (в 1867 году американские владения пришлось продать США, так как они были слишком отдалены от имперских центров) это малозаселенное пространство становилось продолжением Российской империи. Процесс освоения новых земель изображался в героических тонах, но реальная картина не всегда бывала такой. Казацкие и стрелецкие команды, имевшие огнестрельное оружие, беспощадно уничтожали аборигенов.
С начала ХIХ в. Россия начала экспансию в направлении густозаселенных стран Закавказья и Средней Азии, имевших многовековую и отличавшуюся от европейской историю и культуру. Поглощение этих стран сделало Россию колониальной империей.
В средине ХIХ в. Николай I сделал решающую попытку овладеть византийским наследством и покончить с Османской империей. Военный разгром турецкой армии был вполне прогнозирован. Великие державы Европы оказались перед перспективой появления суперимперии, которая могла раскинуться от калифорнийского побережья Америки через Северную Азию и Восточную Европу до африканских владений султана. Поэтому они объединились и нанесли поражение России в Крымской войне. Господствующие круги России поняли, что ограничиваться поверхностной вестернизацией больше невозможно. Страна должна была осуществить глубокую модернизацию и, в первую очередь, ликвидировать крепостное право.
Осуществленные в 60— 70 е гг. ХIХ в. реформы помоглиРоссийской империи сохранить статус великой державы. Однако страна оставалась неконкурентоспособной на международном уровне. Империя не выдержала силовых нагрузок мировой войны и в марте 1917 года развалилась.
6.УКРАИНСКИЕ ЗЕМЛИ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Системными признаками империи является наличие политически доминирующего этноса, государственной религии, идеологии и языка. В России все эти признаки аккумулировались в одном: принадлежности к православию. Немец, еврей или татарин мог занимать высшие государственные должности, если исповедовал государственную религию. Все остальные подданные царя-самодержца зачислялись в категорию «инородцев» — людей второго сорта. Их не преследовали за то, что они отличались языком, религией и национальными традициями. Империя относилась к ним толерантно, но не доверяла им.
Когда ученые или публицисты делают попытку определить положение украинцев в Российской империи, они чаще всего забывают об этой главной особенности социального уклада самодержавной православной империи. Не учитывая ее, мы рискуем напрочь перечеркнуть собственные утверждения об угнетенном положении украинцев, опирающихся на объективно существующий эмпирический материал.
Во-первых, украинцам не приходилось, как немцам, евреям или татарам, доказывать свою преданность империи переходом в православие. Они были православными c рождения. Во-вторых, империя не рассматривала украинцев как людей другой национальности. Она считала своей собственностью не только династию Рюриковичей, превратившую маленькое московское княжество в великую державу, но и все историческое наследие Киевской Руси, включительно с населением губерний по обе стороны Днепра. У этого населения даже отобрали этническое самоназвание. Чтобы отмежеваться от доминирующего в империи народа по названию, украинской интеллигенции пришлось в ХIХ в. превращать древнерусский топоним «Украина» в этнотопоним.
Кажется, что специфику положения украинцев в империи наиболее удачно определил известный русский ученый Александр Миллер. В книге «Украинский вопрос в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина ХIХ в.)», опубликованной в Санкт-Петербурге в 2000 году, он пишет так: «Отношение властей империи и великороссов к малороссам и белорусам предполагало интеграцию, основанную на принципе равенства индивидов с одновременным отказом в институционализации этих групп как национальных меньшинств, в то время как по отношению к неславянам, а также к западным славянам (полякам), принцип индивидуального равенства отрицался, но их статус национального меньшинства не ставился под вопрос». Если перевести эту научную формулу на обычный язык, то придется сказать так: когда малоросс принимал украинскую идентичность, исключавшую его принадлежность к русской нации, то в глазах имперских чиновников и русских патриотов он становился, в отличие от представителей других этнических групп, изменником и отступником.
Отсюда следует, что украинская интеллигенция не могла в принципе рассчитывать на терпимое к себе отношение, ведь она отстаивала право своего народа на собственный литературный язык, отличную от русской национальную историю, самобытную культуру. Если бы она этого не делала, то перестала бы быть украинской интеллигенцией. Самим своим существованием она утверждала малороссов как отдельную от русских нацию, а поэтому бросала вызов имперским кругам. В образованном человеке, не переходящем в общении на русский язык, подозревали сепаратиста-«мазепинца». Малороссы не были инородцами, но не имели права на собственную интеллигенцию.
Однако украинцы не оставались этнографической массой. Процесс создания нации был объективным и неотвратимым. Среди малороссов всегда находились люди, достигавшие успеха в экономической или духовной деятельности, но не желавшие утрачивать национальную идентичность. Те, кто шел дорогой Тараса Шевченко, уступали по численности тем, кто выбирал путь Николая Гоголя. Однако количественные параметры не были решающими.
Если Россия была одновременно традиционной и колониальной империей, то возникает вопрос о статусе украинских земель: были ли они частью метрополии, или их следует считать колонией? Это не формальный вопрос. В наши дни он стал дискуссионным, хотя предмета для научной дискуссии не существует.
В отечественных учебниках и в публицистической литературе Украина часто изображается как колония России. Но перед тем, как формулировать такое утверждение, следует задуматься над двумя вопросами. Во-первых, считали ли имперские круги Украину географическим понятием, то есть территорией с очерченными границами? Во-вторых, если имперские круги не признавали существования украинского народа на определенной территории, то как могли формулировать свою политику по отношению к нему? Вполне понятно, что вследствие изложенных выше причин в их поле зрения могла находиться только украинская интеллигенция.
Представление о колониальном статусе возникло только в постреволюционное время, когда Украина впервые стала геополитическим понятием. Это мнение подверг справедливым сомнениям Иван Лысяк-Рудницкий. В статье «Роль України в новітній історії», опубликованной журналом «Сучасність» в 1966 году, он писал: «Деякі історики — економісти, які працювали під час раннього радянського періоду (Й. Слабченко, М. Яворський, О. Оглоблін, М. Волобуєв), для визначення становища України в колишній царській імперії вживали терміну «колоніялізм». Вибір цього поняття, запозиченого з марксистського арсеналу, не був доконче щасливий. Царська Росія мала справжні колонії, як Закавказзя та Туркестан, але Україну годі зараховувати до них. Адміністрація розглядала Україну радше як приналежну до ядра корінних провінцій Європейської Росії».
Действительно, попытки доказать тезис о колониальном положении Украины противоречат фактам. После крестьянской реформы 1861 года за несколько десятилетий возник самый мощный в империи экономический регион — Донецко-Приднепровский. Две волны железнодорожного строительства — в 60—70-е и в 90-е гг. ХIХ в. принесли особенно весомые результаты как раз в Украине. Довоенный экономический подъем 1910—1914 гг. также был наиболее результативным в украинских городах (наряду с петербургским и московским промышленными районами).
Имперские круги не рассматривали девять губерний и Кубанскую область, в которых первая в России перепись населения 1897 года показала преобладание украинцев, как отличающийся от центральных губерний регион, в пределах которого нужно было бы осуществлять определенную национальную политику. Собственно, в программе переписи даже не было вопроса о национальности. Когда эксперты Центральной Рады в 1917 году определяли границы Украины, они руководствовались данными этой переписи о родном языке и конфессиональной принадлежности. Когда Временное правительство вынуждено было признать реальность украинского освободительного движения и самой Украины, оно определило ее границы не по этнографическому, а по историческому принципу: с какими землями вошло Казацкое государство гетмана Богдана Хмельницкого в Российскую империю. Как показывала перепись 1897 года, этнографическая территория Украины в результате многовековой колонизации азово-черноморских степей оказалась едва ли не в два раза большей, чем первичная.
Отказ от утверждения о колониальном положении Украины означает только одно: доказывать угнетенное состояние украинцев в империи следует иначе. Все существующие факты сводятся к тому, что империя не замечала присутствия украинцев. Поляки или евреи были инородцами, если не принимали православие, и по отношению к ним на уровне законодательства и в административной практике применялось немало дискриминирующих норм. Однако сами эти нормы свидетельствовали о том, что имперская власть признавала существование поляков и евреев как национальных меньшинств, то есть их право на собственный язык и культуру. Украинцев дискриминирующие нормы не касались, но только потому, что власть не признавала их существования.
Революция 1905—1907 гг. сделала возможной постановку вопроса о праве всех наций на собственный язык и культуру. Когда украинские политические силы сделали попытку реализовать декларативные положения царского манифеста 17 октября 1905 года, сразу вышли на поверхность тщательно скрываемые нормы политики имперских кругов по отношению к украинцам. В мае 1908 года, когда некоторые депутаты Государственной Думы от украинских губерний внесли законопроект о введении украинского языка в народных школах, Киевский клуб русских националистов встретил его с возмущением. В его заявлении было сказано: «Назначение украинизированной школы заключается в разрушении народного сознания в единстве русского народа, во внедрении в умы малороссов мысли о полной отдельности русского народа, в воспитании их в чувствах духовной розни с великороссами, национального и политического сепаратизма».
Украинцы реагировали не менее остро на высказывания «патриотов», озвучивавших негласную политику власти. В программной брошюре Николая Михновского «Самостійна Україна» можно найти жесткий ответ на подобные заявления: «Коли б навіть було доведено, що ми тільки різноманітність російської нації, то й тоді нелюдські відносини Росиян до нас освячують нашу до них ненависть і наше моральне право убити насильника, обороняючись від насилля».
Дискриминация украинцев с особой силой проявилась во время мировой войны 1914—1918 гг. Русские войска, пришедшие в Галичину и на Буковину в 1914 году, за считанные недели разрушили всю культурную инфраструктуру, которую украинцы создавали десятилетиями. Немецкие и польские школы продолжали функционировать, но украинские школы сразу были превращены в русские, хотя дети не знали русского языка. Были ликвидированы все украиноязычные периодические издания. Во время отступления царской армии в 1915 году жандармы депортировали вглубь России украинскую интеллигенцию и священников греко-католической церкви.
версия для печати
